про опен-эйр

[crabslair]

Вместо определения своего формата, мы потихоньку отвергаем явно не свои. Опен-эйры - не наш формат. Я говорю "опен-эйр", хотя это такой же опен-эйр, как наши прошлые полчаса в клубе - Альберт Холл, просто я люблю говорить так, как будто мы в триста раз масштабнее.
Ровно год назад мы выступали в Парке Победы, и это было так себе. Тогда была ужасающая жара, кошмарная металлическая сцена-ракушка, в которой звуковые волны, как мне кажется, сходят с ума и носятся по ней с непредсказуемыми последствиями. Вы, наверное, себе представляете, что в микрофон идёт звук непосредственно из инструмента или рта - так вот в ракушке в микрофон попадали ещё и звуки из космоса, песни китов, речь ректора универа за три километра от сцены и ругань звуковиков, всё это смешивалось, усиливалось и приводило к эффекту а-ля Курт Кобейн. В прошлый раз мы пытались играть военно-патриотические песни и две своих, мажорных, но медленных. Зрителей тогда было человек 5, эти герои стояли под солнцем и непонимающе смотрели на нас. Какая-то прелестная девочка непринуждённо завязала со мной беседу, но тут как раз чей-то голос взбесновался в ракушке, микрофон завёлся и девочку оглушило.

Рис. 1. май 2010, я общаюсь с юной поклонницей творчества группы.


От асфальта поднимался горячий воздух, пустошь была безводна, какой-то нетрезвый дед вдали танцевал под одну из наших медленных песен. Темп соответствовал его состоянию. Я пыталась как-то развеселить публику. Мимо шастали люди, которые иногда медленно саркастически аплодировали. Во время последней песни мы сбились: я, поиграв на флейте, должна была молниеносно кинуться к гитаре и начать рубить соло - медленное и мажорное - но гитара не выполнила своей миссии. Таков был наш первый опыт опен-эйра.
Рис. 2 май 2010, гитара не играет


В этом году ничто не предвещало беды, военно-патриотическая тематика с самого начала не появлялась, нас ждал концерт к юбилею музыкального клуба. Мы подверглись ужасной подставе. Клуб заманил нас играть возле универа, затем концерт перенесли ещё куда-то, и, когда бдительность наша была усыплена, было объявлено, что всё мероприятие будет на горе в Парке Победы в ракушке. Мы рыдали. Утерев слёзы, мы рассудили, что мы уже не те, барабанщика у нас нет, зато есть целый год опыта, скрипка и новые песни. Специально оделись иначе - не так, как в прошлом году. Всё было по-другому!
Началось с того, что мы попали в дождь, который становился всё противнее, он недотягивал до ливня с грозой, который бы всё отменил, но был достаточно противен, чтобы разогнать возможных зрителей и заморозить нас. Зрителей в этом году было больше: друзей за год у нас прибавилось. В прошлый раз перед нами выступала известная группа, после которой все свалили. В этом году всё было иначе: увидев на сцене каких-то людей с инструментами, народ заинтересовался и образовал подобие толпы. Ракушка за год стала ещё противнее. Звуковики были надутые и настолько вредные, насколько вы себе можете представить: например, один из них увидел, что господин Д. отчаянн вертит колки на двух гитарах сразу и возмутился: "Вы чё? Настраиваете? Нууууу блин!" - и ушёл курить. Да, гитар у нас было две, а гитариста не было вообще, что тоже вызвало у них всех странные чувства. Пока звуковики делали что-то, ругаясь и немо выражая обиду, я пыталась развеселить народ. Народ смеялся, а у меня отнимались пальцы, потому что ракушка приобрела дополнительную опцию концентрации холода.

Рис. 3. Я делала это ровно 20 секунд, но меня успели сфотографировать пять раз, и теперь все думают, что я так всегда.


Звук резвился в холодных потоках и заводил по очереди все микрофоны. Мы сыграли первую песню, которую никто не услышал. Может, оно и к лучшему, потому что песня печальная и суровая. (Она называется "Про Николая Второго", хотя это абсолютно неочевидно). Пользуясь случаем, я передаю привет и спасибо звуковикам. Потом мы сыграли вторую песню, которую, я надеюсь, никто не услышал, потому что в ней на гитаре должна была играть я, а на самом деле играли отмёрзшие пальцы, которые я не контролировала вовсе. Перед третьей песней выяснилось, что г-жа певица забыла слова, которые мы придумали прямо за день до того. (Поэтому песня называется "Канализация", хотя после правок она там не упоминается ни разу). Слова нашлись, мы что-то сказали публике, собрались с духом и начали играть. На эту песню мы возлагали надежды: она печальна, как и все прочие, но мы надеялись, что она выйдет живой и драйвовой, и что группа избавится от клейма уныния. На деле же драйв, добиваемый ракушкой, дополз до моей партии и умер по вине господина Д. Мы долго пытались играть, как будто ничего не произошло. Д. замолк, слушал меня и ждал момента вступить, а я замолкла, слушала Д. и ждала момента вступить. Зрители, которые начали было что-то слышать, удивились, а Д. отшвырнул гитару и начал уходить со сцены. Певица вела переговоры:
- Вы хотите продолжения песни?
- Даааа!
- Антон, давай продолжим!
- Ну чтооо, ну просто ведь.. да что продолжим, всё ведь уже, - начал препираться господин Д. Публика недоумевала. Я тихо, но угрожающе шепнула: "Играй, блядь!". Мой голос разнёсся над площадкой, зрители развеселились, мы поспорили ещё немного на тему "откуда начинать". Публика терпеливо ждала. Замечательные люди! Рука судьбы тянулась к нам, чтобы свершить Проклятье Майского Концерта в Ракушке, но мы не дали ей победить и доиграли до конца. После этого распорядитель клуба поспешил согнать нас со сцены , объявивив "кое-что повеселее" - какого-то парня с гитарой. Потом мы ещё долго по одному выходили на сцену через скрипучую дверь между номерами, забирая то провод, то кепку, то ещё что.

Вот так всё и было - совсем не как в прошлом году. После концерта мы обсудили итоги и пришли к выводу, что опен-эйры отныне мы посещать не будем. Всё-таки ракушка выиграла эту войну и изжила нас оттуда. Итоги всего выступления подвёл господин Д.: "Ну да, нормально. Но только вот.. Полина, тебе вот этот костюм идёт очень".

Рис. 4. 4/5 группы.