Иногда в мой магазин заходит дядька. Он покрыт черной сажей с головы в пыльных очках до ног и носит с собой такие же черные закопченные пакеты. Когда он заходит в помещение, воздух насыщается запахом пожара, угольной шахты, крематория, копчёной колбасы, костра, фаерболов, осеннего парка и горючих углеводородов. Он невнятно говорит. И всегда приносит ксерить что-то французское. Сначала это была какая-то методичка, потом бумажки с рассказами и рисунками, как я поняла, его собственного, пиромана, пера. Иногда вырезки из журналов с неизвестными мне актрисами. "Это даже лучше, что цветной ксерокс не работает. У неё трагическая судьба." Своими рисунками он гордится и ненавязчиво намекает: "Да зачем мне две копии. Что я, Рембрандт, что ли!" - но говорит он не очень разборчиво, так что эту фразу он повторит ещё раза три, пока я не расслышу и не похвалю рисунок. Он всё время торопится. "Что, опять у вас тут ничего не работает? Я абсолютно бессмысленно зашёл!". Когда он уходит, я зажигаю фен-шуйную палочку, которая, как ни странно, поглощает аромат горения, угля и съёжившегося почерневшего пластика.